a7ba2b4f     

Бунин Иван Алексеевич - Сны Чанга



И. А. Бунин
Сны Чанга
Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того
каждый из живших на земле.
Некогда Чанг узнал мир и капитана, своего хозяина, с
которым соединилось его земное существование. И прошло с
тех пор целых шесть лет, протекло, как песок в корабельных
песочных часах...
Вот опять была ночь - сон или действительность? - и
опять наступает утро - действительность или сон? Чанг стар,
Чанг пьяница - он все дремлет.
На дворе, в городе Одессе, зима. Погода злая, мрачная,
много хуже той, китайской, когда Чанг с капитаном встретили
друг друга. Несет острым мелким снегом, снег косо летит по
ледяному, скользкому асфальту пустого приморского бульвара и
больно сечет в лицо каждому еврею, что, засунувши руки в
карманы и сгорбившись, неумело бежит направо или налево. За
гаванью, тоже опустевшей, за туманным от снега заливом слабо
видны голые степные берега. Мол весь дымится густым серым
дымом: море с утра до вечера переваливается через мол
пенистыми чревами. Ветер звонко свищет в телефонных
проволоках...
В такие дни жизнь в городе начинается не рано. Не рано
просыпаются и Чанг с капитаном. Шесть лет - много это или
мало? За шесть лет Чанг с капитаном стали стариками, хотя
капитану еще и сорока нет, и судьба их грубо переменилась.
По морям они уже не плавают-живут "на берегу", как говорят
моряки, и не там, где жили когда-то, а в узкой и довольно
мрачной улице, на чердаке пятиэтажного дома, пахнущего
каменным углем, населенного евреями, из тех, что в семью
приходят только к вечеру и ужинают в шляпах на затылок.
Потолок у Чанга с капитаном низкий, комната большая и
холодная. В ней всегда, кроме того. сумрачно: два окна,
пробитые в наклонной стене-крыше, невелики и круглы,
напоминают корабельные. Между окнами стоит что-то вроде
комода, а у стены налево старая железная кровать: вот и все
убранство этого скучного жилища, если не считать камина, из
которого всегда дует свежим ветром.
Чанг спит в уголке за камином. Капитан на кровати.
Какова эта чуть не до полу продавленная кровать и каков
матрац на ней, легко представит себе всякий, живавший на
чердаках, где нечистая подушка так жидка, что капитану
приходится подкладывать под нее свою тужурку. Однако и на
этой кровати спит капитан очень спокойно, лежит, - на спине,
с закрытыми глазами и серым лицом, - неподвижно, как
мертвый. Что за чудесная кровать была у него прежде!
Ладная, высокая, с ящиками, с постелью глубокой и уютной, с
тонкими и скользкими простынями и холодящими белоснежными
подушками! Но и тогда, даже в качку, не спал капитан так
крепко, как теперь: за день он сильно устает, да и о чем
ему теперь тревожиться, что он может проспать, и чем может
обрадовать его новый день? Было когда-то две правды на
свете, постоянно сменявших друг друга: первая- та, что
жизнь несказанно прекрасна, а другая - что жизнь мыслима
лишь для сумасшедших. Теперь капитан утверждает, что есть,
была и во веки веков будет только одна правда, последняя,
правда еврея Иова, правда мудреца из неведомого племени,
Экклезиаста. Часто говорит теперь капитан, сидя в пивной:
"Помни, человек, с юности твоей те тяжелые дни и годы, о
коих ты будешь говорить: нет мне удовольствия в них!" Все
же дни и ночи по-прежнему существуют, и вот опять была ночь,
и опять наступает утро. И капитан с Чангом просыпаются.
Но, проснувшись, капитан не открывает глаз. Что он в эту
минуту думает, не знает даже Чанг, лежащий на полу возле
нетопленого камина, из которого всю ночь па



Содержание раздела